Страна Лимония - Страница 104

К оглавлению

104

Утром Герман застал полковника Стрельцова, стоящего у поверженной будки.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — бодро приветствовал офицер своего командира.

— Здравствуй, Герман, — печально ответил старик.

— Починим, не сомневайтесь, товарищ полковник!

— Не в этом дело...

— А в чём, товарищ полковник?

— Ты не поверишь... Этой ночью кто-то залез в мой штаб и обосрал все документы с картами.

Германа начало трясти от нарождающегося утробного хохота. Превозмогая позывы сдерживаемых рыданий, он учтиво поинтересовался:

— А как же этот подлец умудрился срать лёжа?

— Вот и я ума не приложу.

Наконец капитан не выдерживает, срывается с места и бежит к друзьям, давая волю вырвавшемуся на свободу смеху. Не доходя пару шагов до гостевой палатки, он переламывается пополам и валится на траву. На него с испугом взирает очередь афганцев, ждущих приёма у капитана Гаджиева, собирающего информацию о вчерашнем обстреле.

К середине следующей недели несчастные оружейники ломали головы, как разложить тот арсенал, что был доставлен очередной колонной из Кабула.

«Некоторые любят погорячее»

Жара! Горизонт на всём протяжении колышется, выплёскивая тонкие полоски скоротечных миражей. Разбитое шоссе по обе стороны от Самархеля растворяется в голубизне фантомных озёр. Высохшие, как старые дамские сумочки, вараны в поисках укрытия то здесь, то там пересекают раскалённое дорожное полотно, поочерёдно высоко поднимая лапы и по-собачьи задирая хвосты. Запоздалая птица, перелетев с ветки на ветку, долго сидит с открытым ртом, ошалело вращая глазами. На полях трудолюбивые афганские крестьяне, одетые во всё белое, с аккуратностью хирургов надрезают зелёные коробочки «целебного» мака. Солдаты с обветренными лицами, окропив комбижиром горячую броню бэтээров, жарят яичницу с луком. В палатках железные кровати обжигают зазевавшихся «каскадёров», потрескивает высыхающая пластмасса музыкальных центров, а над Самархелем висит надрывный вой работающих на пределе кондиционеров.

Работа стоит. Редкие счастливцы улизнули в город по утренней росе и теперь прячутся в тени пальм или в прохладных кабинетах ХАДа. Стайка «каскадёров» бесцельно шляется по базару, перебегая от одного навеса к другому. В каждом дукане к услугам посетителей охлаждённые фрукты и овощи, которые по первому требованию загружают в мощные соковыжималки. Афганцы победнее лакомятся необычным мороженым — жёлтыми огурцами-семенниками, которые извлекаются из передвижных лотков со льдом, мгновенно очищаются от кожуры и вручаются покупателям. Ну и конечно, весь город тоннами поглощает зелёный чай.

Оставшиеся в палаточном городке офицеры отмокают в бассейне. После обеда к скучающим «каскадёрам» приезжают гости из бригады: командир десантно-штурмового батальона Линёв, его заместитель и временно исполняющая обязанности жены комбата парикмахер Света. Гости, отправив машину с водителем в тень эвкалиптов, сбросили линялые гимнастёрки и погрузились в тёплую воду. Парикмахер Света, томно перебирающая руками и ногами в центре бассейна, напоминает свежую лилию в окружении головастиков. Герман усилием воли гасит базовые инстинкты, стараясь не глядеть в сторону объекта вожделения. А Светка, ловя жаркие взгляды, играет мягким податливым телом, чем-то неуловимо напоминая Мерилин Монро. Головастики вспенивают воду, демонстрируют достоинства поджарых молодых тел. Выписывая круги вокруг комбата, Крестов уговаривает его сдать на денёк в аренду этот чудный цветок, но, судя по реакции военного, суетится впустую. Коловращение вокруг смыслового центра картины в бетонной рамке продолжается.

Брачные танцы на воде нарушает водитель комбата: «Товарищ майор! — радостно кричит он, вылетая из кустов. — Товарищ майор! У вас сын родился! Только что по рации передали. Командир бригады просит срочно прибыть на место». Комбат хватается за бортик. К нему спешит «водяная лилия» и покрывает его побледневшее лицо поцелуями. «Алёшенька, умничка мой, поздравляю», — стрекочет Мерилин Монро. Крестов, обнимая счастливого отца, предлагает отметить событие. Головастики дружно поддерживают своего командира. Линёв, принимая из рук водителя полевую форму, нехотя соглашается.

Олег Филимонов бежит в палатку за водкой, а Конюшов — на кухню за снедью. Линёв, облачаясь в одежду, торопит: «Мужики, давай по-быстрому, мне ещё в бригаде проставляться». На раскалённом бортике выстраивается мозаика нурсиков, помидоров, нарезка сырокопчёной колбасы и чёрного хлеба. Олег возвращается, держа в полотенце две бутылки водки.

— Горячая, сволочь! — улыбаясь, комментирует он.

— Ставь бутылки в воду! — командует Крестов.

— Мужики, времени нет, давай так... — торопит комбат.

Филимонов в лучших традициях ресторанного этикета оборачивает раскалённую бутылку водки полотенцем и разливает её содержимое в пластмассовые стаканчики. Герман не сводит глаз со Светки, которая в военной форме выглядит ещё привлекательней. Женщина отвечает лукавым взглядом.

— Ну, Алексей, за первенца! — вскидывает походный «бокал» капитан Крестов.

— Это второй уже... — бурчит, поправляя тостующего, комбат.

— Тогда, тем более, за второго!

Офицеры дружно задирают головы. Герман, уже готовый задвинуть свою стопку в сторону, ловит насмешливый взгляд молодой прелестницы и в отчаянии забрасывает обжигающий напиток в глотку. Закрыв глаза, он ощущает, как незнакомая жидкость легко проваливается в пищевод и заполняет приятным жаром внутренности. Он не может поверить своим ощущениям: горячая водка совершенно изменила вкус. Глаза открываются. Вокруг перекошенные лица его товарищей. Репа никак не может справиться с возмущённым желудком, судорожно запихивает в себя горячие помидоры. Другим не легче. Даже бывалый комбат, мгновенно вспотев, минуту принюхивается к рукаву гимнастёрки.

104